Последняя любовь Донатаса Баниониса: Мы не женились, чтобы меня не считали аферисткой
Ольга работала школьным преподавателем в Минске, двое детей, давно в разводе, увлекалась велотуризмом. С юности восхищалась актером Донатасом Банионисом, но решилась с ним встретиться лишь летом 2010 года, когда ей было 54 года, а ему - за 80. О своей поздней любви женщина написала книгу "Донатас Банионис", которая скоро появится в продаже. С разрешения издательства "Центрполиграф" публикуем фрагменты из нее.
Знакомство
...Полдня, ночь в пути, утром я в Вильнюсе. Отыскать даже известного человека в чужом городе, не зная адреса, почти невозможно. Поехала на велосипеде в направлении к центральному проспекту. И вдруг увидела актерское агентство. Зашла в какую-то комнату. Спросила у молодого человека:
- Есть ли возможность встретиться с Донатасом Банионисом? Хотелось бы поблагодарить его за незабываемые фильмы.
- Он в очень преклонном возрасте. Примет ли?
Мое умоляющее выражение лица, по-видимому, вызвало у него желание помочь.
- Позвоню ему. Подождите.
Жду.
- Приезжайте к двум часам. Вот адрес.
Когда у меня в руках оказался листок бумаги с адресом, я почувствовала, что мой энтузиазм и силы иссякают. Но отступать было поздно. С велосипедом поднимаюсь на площадку. Открывается дверь. Донатас Банионис! Пытаюсь уловить что-то знакомое во взгляде, вспоминая его героя Криса Кельвина (из фильма "Солярис". - Ред.). Приветливая улыбка. Доброжелательность. В первую минуту знакомства удивляешься голосу, ведь мы, зрители, соотносили его голос с голосом актера-дублера. Непривычно-незнакомый, чуть резкий, мгновенно изменяющий восприятие того человека, которого я столько раз видела на экране.
Двадцать минут общения, но могла ли я тогда подумать, что через год буду стоять на пороге его квартиры с тем же ощущением нереальности всего происходящего?
Утром я уехала на автобусе домой, храня в памяти воспоминания, а в блокноте листок с адресом и открытку с автографом: "На память о приятной, хотя и неожиданной встрече. Желаю счастья".
"Приезжайте в гости"
Приближался самый удивительный праздник. Запах елки, мандаринов. Подумала: может быть, поздравить и Донатаса? Покупаю коробку конфет, открытки, два шарфа для него и для женщины, о которой я помнила с той встречи с Донатасом. Я не сомневалась в том, что она рядом с ним. Аккуратно все это упаковываю, подписываю адрес и отправляю в путешествие в другую страну...
Ответ Донатаса я храню в альбоме с фотографиями. Столько в нем для меня важного: "Может, Господь Бог еще даст возможность с вами встретиться? Мне трудно писать по-русски. Лучше поговорить по телефону".
...Услышав голос с акцентом, я чуть не уронила трубку телефона. Звонил Донатас. Он шутил, я что-то рассказала о своей работе, поинтересовалась его здоровьем.
- Пока не жалуюсь. Приезжайте погостить на неделю. Я один. У меня и комната есть для гостей.
Я носилась по квартире и прыгала от радости.
"Если сразу не выгонит, схожу за продуктами"
В поезде - все те же переживания: как войду в его квартиру, что буду говорить. Донатас открыл дверь, мы поздоровались, и он пригласил меня войти. После телефонных разговоров с Донатасом я вообразила себе, что мы уже друзья, но от строгого выражения его лица потеряла дар речи и чуть не уронила чашку. Пока он молча меня рассматривал, я выкладывала подарки на стол. Потом взглянула на него. Совсем не тот доброжелательный человек, которого я видела год назад и с которым общалась по телефону. Недоверчивый и жесткий. Печаль во взгляде.
Поговорили как бы ни о чем. "Спать будете в этой комнате", - сказал Донатас и показал, куда мне пройти. Пожелал спокойной ночи и ушел.
"Ну что ж, если сразу не выгонит, схожу в магазин за продуктами. Что-нибудь ему приготовлю. Если разрешит", - подумала я.
- Знаете, через два дня начинается велопробег, и завтра я должна быть на месте. Я сегодня уеду.
- А сколько дней тебя не будет?
(Не будет? Значит, я могу вернуться?)
- Десять.
- Жаль. Сможем ли мы созваниваться?
- Конечно. Сразу, как приеду, куплю новую сим-карту в этой стране и позвоню. Я схожу в магазин?
Возражений не было. Я переделала все дела. Потом мы прогулялись по улице. Мои волнения куда-то исчезли. И не надо было искать какие-то слова в разговоре. Находились сами.
Жизнь на две страны
...Донатас взял меня за руку:
- Пойдем.
- Куда?
- Увидишь.
Мы зашли в соседнюю квартиру. Там никого не было. Прошли в комнату. Донатас сел за пианино. Песня была о любви. Я не пыталась запомнить слова, мелодию песни, завороженно смотрела на его руки, вслушивалась в голос.
...Мне снова выдали визу, уже не на 90 дней, а годовую, но за год можно было использовать 180 дней. Мы на месяц отметили числа моих приездов и отъездов. Каждую неделю в четверг вечером или в пятницу утром приезжаю, в воскресенье вечером в обратный путь. Так мы и отмечали потом эти дни.
- Буду три дня мучиться. Если со мною что случится, а виза закончилась, ты сможешь приехать?
- Не смогу, через границу не пропустят.
- А если мы поженимся?
- Меня назовут аферисткой и для тебя что-нибудь придумают. Скажут, из ума выжил. День прожили, и хорошо. Ты себе не принадлежишь. Известный человек.
К разговору на эту тему он возвращался. То с уверенными интонациями в голосе, то с сомнением, удивляясь себе. Как такая мысль могла прийти ему в голову на старости лет, с его-то известностью?
- Ну вот, ты не хочешь, - с каким-то облегчением говорил он.
Что я могла сказать?
Расставание и смерть
...Я должна была уехать. Донатас звонил, ждал. После его звонков родные тут же перезванивали. Сначала попросили не приезжать неделю, снимался фильм к юбилею Донатаса. Потом не приезжать три месяца. Меня так по-человечески просили об этом, поблагодарили за заботу о Донатасе. Я разрывалась. Не отделяла Донатаса от его родных. Самые близкие для него люди. "Забудет - смирюсь. Может, так им всем и ему будет лучше? Не откажется от меня - ничто меня не остановит". Не забыл. И мне и ему больно.
|
Новое условие от его родственников - не приезжать совсем. Будут приняты все меры, к нему меня не допустят.
Я сидела в маленькой комнате своей квартиры на полу, уставившись в стены, и выла от тоски по нему.
...В один миг мир для меня перестал существовать, потерял все свои смыслы, кроме одного - спасти сына. Что-то непонятное происходило с Максимом. Упал в обморок, головные боли, больницы. Я уже не думала о Донатасе. Та боль, которую я терпела из-за разлуки с ним, в сравнении с внезапно обрушившейся на нас бедой и болью не назовешь. Я боролась за жизнь Максима. Верила, что спасу, вытащу его.
...Мой сын ушел из жизни в хосписе, пробыв там один день. Ушел у меня на глазах. Через четыре месяца после ухода из жизни Максима не стало Донатаса.
Вспоминаю последний его звонок. Кто-то стал вмешиваться в разговор, и Донатас сказал: "Я перезвоню". Не перезвонил.
Позвонила женщина из редакции одного журнала. Объяснила, что к ним обращался Донатас и просил найти меня.
Донатас знал, что я была в больнице с сыном, даже поговорил с Максимом в день Пасхи, а мне сказал: "Будем держаться друг друга". Почему он сам не позвонил? Что с ним случилось? Потерялся номер моего телефона? Он не мог его потерять. Номер, записанный на узкой бумажной полоске, был приклеен к его мобильному телефону... Законы небожительства, возраст Донатаса... встреча недолгая. Но она была, и та ниточка, которая связывала меня с ним, не оборвалась. Я живу в другом измерении. Там, где нет обид, судейства, чужих и своих людей. Есть нежность и любовь к Максиму, к Донатасу.
Лучшие роли артиста
- "Никто не хотел умирать" (1965) - председатель Вайткус (озвучивал А. Демьяненко)
- "Берегись автомобиля" (1966) - пастор-покупатель
- "Мертвый сезон" (1968) - Константин Ладейников (озвучивал А. Демьяненко)
- "Красная палатка" (1969) - Марияно
- "Солярис" (1972) - Крис Кельвин, психолог (озвучивал В. Заманский)
- "Бегство мистера Мак-Кинли" (1975) - мистер Мак-Кинли (озвучивал З. Гердт)
