Как Леонид Дербенев подбирал мужа для Пугачевой
Дербенев окончил юрфак, стал юрисконсультом, но работа эта радости ему не приносила: он с детства сочинял стихи и мечтал именно это сделать своим основным занятием.
Путь к этому оказался долгим. Он сочинял стихи для журналов типа "Крокодила" или "Огонька", иногда к нему обращались с просьбой сочинить текст для иностранной песенки. Одна из таких песен в оригинале была исполнена дуэтом японских сестер-близняшек Дза Пинац. Японский текст гласил: "Сердце девичье грезит о любви на горячем песке. Давай ласкаться обнаженными телами…" Дербенев придумал более целомудренное: "У моря, у синего моря со мною ты рядом, со мною". Песня стала шлягером.
"При чем тут медведи?!"
Из какого сора рождались стихи Дербенева? Да, например, из разговоров с женой: та вспоминала, что он однажды уговаривал ее помириться со своей матерью и неожиданно для себя произнес: "Если долго мучиться, что-нибудь получится…" Потом это стало рефреном для песни Пугачевой.
Работать с Леонидом Гайдаем Дербенев начал на "Кавказской пленнице". Сначала они с Александром Зацепиным написали для фильма песню "Первый день календаря", но Гайдай ее не одобрил: "На улице петь ее не будут". Зацепин написал еще пять мелодий и отправил Гайдаю со словами: "Третья песня, мне кажется, подошла бы..." Гайдай хмуро ответил: "Может, ее будут петь по радио, но не думаю, что будет петь народ…" В итоге Зацепин и Дербенев прилетели в Алушту, где шли съемки, и там их встретили Никулин, Вицин и Моргунов, радостно распевающие "Ля-ля-ля-ля-ля!". Никулин сказал композитору: "Ты знаешь, Саша, мы твою песню с первого раза поем!"
Зацепин вспоминал: "Гайдай говорит: "Мы в Крыму снимаем "Кавказскую пленницу", у вас какие-то льды и медведи!" Дербенев не растерялся. "Здесь жарко, - отвечает. - Студенты мечтают о прохладе! Это ж студенческая песня, иносказательно…" Гайдай вздохнул. "Ну ладно, записывайте!" Так появился суперхит "Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…".
Ну а "Остров невезения" в "Бриллиантовой руке" вообще родился исключительно благодаря Дербеневу. Он принес Зацепину стихи, и тот неожиданно для себя написал на них музыку (хотя обычно так не делал). Потом показал песню Гайдаю и уговорил его вставить ее в фильм. Зацепин даже сам придумал, где Андрей Миронов может ее спеть - на палубе во время круиза. На "Остров невезения" ополчились члены худсовета, в частности, Эльдар Рязанов: им казалось, что это "вставной номер", который лучше бы из картины выкинуть. Но Гайдай песню отстоял.
Самые бдительные подозревали, что в "Острове невезения" намекается на Советский Союз, а призыв "понедельники взять и отменить" - ни больше ни меньше призыв поменять советскую Конституцию! Строка "вроде не бездельники и могли бы жить" соответственно - не о дикарях, а о советских тружениках, которым мешает законодательство. Впрочем, к запрету это не привело и популярности песни в народе не помешало. Еще больше проблем возникло с песней "Есть только миг…" из "Земли Санникова". В начале 80-х, то есть через 10 лет после выхода картины, Зацепин уехал во Францию, и советская пресса ополчилась на его творчество. Причем так получилось, что основной удар пришелся по Дербеневу. Газета "Труд" опубликовала гневное письмо некоей Л. Кругловой из Красноярска: та жаловалась, что вот раньше были хорошие комсомольские песни, которые "давали силу и веру в победу", а сейчас - "с надломом, бескрылые". В пространном и горьком комментарии журналистки Л. Алимамедовой содержание песни называлось "мещански-эгоцентрическим", "откровенной пошлостью", "ловушкой для молодых душ". Впрочем, вскоре началась перестройка, и с ней все претензии развеялись.
"Алла, будешь на кухне петь "Сулико, Сулико"
Для молодой Пугачевой Дербенев написал множество хитов - "Все могут короли", "Белая дверь", "Волшебник-недоучка", "Этот мир придуман не нами", "Куда уходит детство", "Теперь я знаю: ты на свете есть…". Вера Дербенева рассказывала в своей книге о муже, что его мнение было для Пугачевой важным. Например, она решила познакомить его со своим женихом Константином Орбеляном, руководителем Государственного эстрадного оркестра Армении - отчасти, чтобы посоветоваться, выходить за него замуж или нет. Дербенев Орбеляна не одобрил, сказав: "Он восточный мужчина, а значит, деспот. В лучшем случае ты будешь петь с его оркестром до конца жизни, в худшем - петь на кухне "Сулико". Алла со смехом сказала, что Орбелян - армянин, а "Сулико" - грузинская песня, но тем не менее замуж за него не вышла".
Заодно у Дербенева возникла мысль подыскать Алле более подходящего жениха. Он свел ее с режиссером Александром Стефановичем. Пригласил обоих к себе домой… Стефанович был очарован, и вскоре они поженились. Но потом у супругов испортились отношения и с Дербеневым, и с Зацепиным, сочинившим для Пугачевой массу хитов.
Когда фирма "Мелодия" собиралась назвать пластинку Пугачевой "Все могут короли", то есть строкой из песни Дербенева, Стефанович настоял, чтобы название поменяли на более "интеллектуальное" - "Зеркало души". Мелочь, а неприятно. Другой эпизод тоже был связан с "Королями". Песня получила Гран-при на фестивале в польском Сопоте. "Алле вручили награду и дали премию - как ей лично, так и авторам песни. Борис Рычков и Дербенев просят показать награду, а еще лучше отдать, кому она положена по праву. Не показывает и не отдает, говорит, что вручили ей - значит, она ее. Свою часть премии Алла пожертвовала в один из детских домов в Польше. Леня и Борис ждут своей части премии. Опять нет. Говорит, что деньги украли, злотых нет, когда заработает, отдаст в рублях. Борис в рублях взял, Леня не захотел. Разругались они с Аллой в пух и прах…", - вспоминала супруга поэта Вера Дербенева.
А помирились они уже незадолго до смерти поэта, в 90-е. Дербенев успел написать для Пугачевой еще три песни, включая "Бессонницу". Когда он заболел, Пугачева достала кровь, которая нужна была для проведения операции. А когда летом 1995-го Дербенев скончался, взяла на себя все расходы...
|
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
