Михаил Светлов никогда бы не резал салат, "как красный комиссар жителей украинской деревни"
105-ю годовщину отметили... пожаром
В июне 2008-го, как раз накануне 105-летия Михаила Светлова, сгорел дом, на котором висела мемориальная доска поэта. В Днепропетровске поговаривали, что это вполне мог быть поджог. Мол, нередко таким образом местные застройщики отвоевывают себе приглянувшийся участок земли - под строительство очередной высотки или торгового центра.
В пользу версии о поджоге говорил еще тот факт, что вместе с особняком в день пожара погибла и мемориальная табличка. Чья-то безжалостная рука разбила ее на мелкие кусочки...
Приехавшие на празднование гости из России (родня Михаила Аркадьевича, глава Союза театральных деятелей Москвы и главный режиссер Театра у Никитских ворот), увидав пепелище, были шокированы.
- Было очень стыдно перед этими людьми, - вспоминает принимавшая их заведующая читальным залом Днепропетровской областной библиотеки для молодежи им. Светлова Валентина Высочина.
Именно Валентина Викторовна - в буквальном смысле по горячим следам - подобрала на пожарище несколько самых крупных фрагментов мемориальной доски, и сегодня они стоят в ее "светловской" библиотеке на видном месте.
Поэт на родине все-таки не забыт
Помнится, тогда корреспонденты "Комсомолки" - поснимав сгоревшее здание (которое местная интеллигенция давно вынашивала идею превратить в дом-музей Светлова), подержав в руках осколки мемориальной доски - сгоряча написали: "Автора знаменитой "Гренады" на родине позабыли!" (См. "КП" от 17.06.2008). Но оказалось, память о прекрасном поэте по-прежнему живет в сердцах многих его земляков. Еще с советских времен в "светловской" библиотеке регулярно собирался клуб любителей его поэзии. Кстати, одним из активнейших его членов был известный журналист Виталий Портников.
Сюда приезжали, присылали письма исследователь творчества Светлова Зиновий Паперный, друг поэта Лев Озеров.
- В начале 90-х нам говорили: "Снимите имя русского поэта Светлова", но мы отвечали: "Он - наш", - продолжает рассказ Валентина Высочина. - Потом, уже в 2000-х, опять: "Да зачем он вам нужен?" А мы вновь: "Он - наш!"
От всех атак местных "доброжелателей", как щитом, библиотека отбивается документом, выданным "свыше": имя Светлова присвоено ей Верховным Советом УССР еще в октябре 1970 года.
Кроме того, избранные произведения Светлова включены в учебное пособие-хрестоматию для школьных программ "Литературное Приднепровье" (авторы Ирина Мазуренко и Светлана Мартынова). А в экспозиции одноименного музея хранятся редкие фото и рукописи поэта, подаренные семьей Михаила Аркадьевича и его друзьями.
"Он - наш!"
И если по совести, то Мойшу, сына Аарона Шеенкмана, своим поэтом с полным правом могут называть не только евреи, но и украинцы. Так как Светлов никогда не забывал о своей родине, о земляках и соотечественниках.
- Он встречался с Олесем Гончаром, Павлом Загребельным, когда те приезжали в Москву, - рассказывает Валентина Высочина. - А Лине Костенко, которая училась в Московском литературном институте (кстати, в одной группе с Робертом Рождественским, Юнной Мориц, Фазилем Искандером), Светлов преподавал поэтику (см. фото). И, возможно, та легкость ее поэзии формировалась в том числе и под влиянием Михаила Аркадьевича.
Обращались к Светлову за советом, ехали к нему за поэтической наукой и другие молодые украинские поэты. И никогда никому из них он не отказывал в напутствии.
- Кстати, а та легкость в его творчестве, та чистота светловской поэзии, мягкость - не исключено, результат влияния украинского языка, - считает наша собеседница. - Ведь до революции в Екатеринославе украинский, как и русский, слышался отовсюду.
При малейшей возможности приезжал в Днепропетровск и сам поэт. В последний раз он побывал в родных местах в 1956 году.
"Телемост" со Светловым. И не только младшим
Валентина Викторовна читает нам произведения Михаила об Украине и украинцах, о нашей непростой истории. Их немало - стихотворения "Гренада", "Каховка", "Украина", "Екатеринослав", "Колька", пьеса "20 лет спустя" и др.
И остро понимаешь, насколько этот поэт актуален и сегодня! На фоне нынешних попыток неких закулисных сил поссорить украинцев и евреев Михаил Светлов - как раз тот "связующий мосток" между этими двумя настрадавшимися народами. Его бы пример, его позицию, его мысли - да в науку современным поколениям: чтоб кто-то не бросался обидными этнонимами, а еще кое-кто не крошил бы салаты, "как красный комиссар жителей украинской деревни"...
Кстати, в день рождения поэта в библиотеке прошел "телемост" по скайпу - общались местные любители поэзии Светлова и московские, планировал прийти на эту встречу и сын Михаила Аркадьевича Александр. Ну а каждому из нас вполне по силам "организовать телемост" и с самим автором, пообщаться с ним. Просто взять и открыть томик его стихов или найти их в Интернете.
Украина
Сколько шашек, гремя о победе,
Эти травы роскошные трогали!..
Ты пришла к нам, изранена, бредя
Именами Шевченко и Гоголя.
По волнам голубого стекла
Ты неслась гайдамацкими пиками,
Ты не медом, а кровью текла
По усам генерала Деникина.
Ты свинцом провожала гостей,
Ты в дырявом платке замерзала
В ожиданье советских частей
У Синельникова вокзала.
Я хотел бы опять и опять
Комсомольскою песнею вторить
Всем победам твоим и шагать
По пространствам твоих территорий,
Чтобы в звеньях полка молодого
Снова юным пройти сквозь бои,
Чтобы неба полтавского вдоволь
Мне хватило на годы мои!
Юных песен и родины жажда -
Я хожу и шепчу по Москве:
- Пусть живет она, счастлива дважды!
Хай живе! Хай живе! Хай живе!
КОЛЬКА
В екатеринославских степях,
Где травы,
где просторов разбросано столько,
Мы поймали махновца Кольку,
И, чтоб город увидел
и чтоб знали поля,
Мне приказано было его
расстрелять.
Двинулись...
Он - весел и пьян,
Я - чеканным шагом сзади...
Солнце, уставшее за день,
Будто убито,
сочилось огнями дымящихся ран.
Пришли…
Я прижал осторожно курок,
И Колька, без слова, без звука,
Протянул на прощанье мне руку,
Пять пальцев,
Пять рвущихся к жизни дорог...
Колька, Колька... Где моя злоба?
Я не выстрелил,
и мы ушли назад:
Этот паренек, должно быть,
При рожденье вытянул туза,
Мы ушли и долгий отдых
Провожали налегке
Возле Брянского завода
В незнакомом кабаке.
И друг друга с дружбой новой
Поздравляли на заре,
Он забыл, что он - махновец,
Я забыл, что я - еврей.
1924
ЕКАТЕРИНОСЛАВ
Ячейке КСМ Брянского завода
ОТРЫВКИ
1
В ранних вздохах гудков поутру
Встать заря за трубами ленится...
От жестких сосцов этих труб
Оторвали меня, младенца...
Город, город. Я вырос большой,
Я теперь втрое больше прежнего,
Но тревожного сердца разбойный бой
И детская поступь - все те же.
Я бульваров твоих не забыл,
Разговор твоих листьев слышу...
Что это: ниже столбы
Или я стал немного выше?
Город. Кольцами зарев объят,
Нависающий с неба туман скинь.
Слышишь, с запада снова тебя
Стережет запыхавшийся Брянский.
Видишь, снова, как прежде, вверху
Сотни труб небеса царапают...
Что это: снег, или капли,
Или стружки в учебном цеху?
От машин я унес далеко
Свой тяжелый походный ранец...
Я не был у брянских станков,
Но я - тоже брянец.
Силуэты горящих громадин
Научили меня борьбе...
Город, город. Родиться в тебе
И в тебе умереть, если надо.
2
Город, помнишь победный набег?
Небеса нависали так близко,
Да ветер в потухшей трубе
Крохи дыма выискивал.
По Днепру закупалась заря...
Побежали гуськом из завода
Разведчиком - каждый снаряд,
Каждый столб - часовым у входа,
Ждал, прижавшись к винтовке, затвор,
Револьвер задыхался в кобуре,
А вверху опустевший собор
Близорукие окна щурил.
И когда набегающий день
Брызнул вниз задорно и хлестко, -
Революции красная тень
На безусом лице подростка.
6
Брянский, как поживаешь?
Мы с тобой не видались давно,
У твоих запыленных ног
Не ползут, не кряхтят трамваи.
Брянский, какую быль
Я прочел на молчащей домне...
Знаю я: годы борьбы
Забытый Прокатный помнит.
Трубы слушают вещий сказ,
Навострив доменные уши...
Брянский! Какая тоска
Эти взрослые трубы душит?
Я так же, как ты, одинок,
Мы с тобой сиротствуем вместе:
В токарном цеху станок
Долго ждет от меня известий.
В ждущие светлые годы
Темное носим лицо
Ты - безработным заводом,
Я - пролетарским бойцом.
7
Ночью улицы спят рядком,
Тьма глядит из оконных щелок...
Тревожным гудком
Разбужен поселок.
Сонливы глаза,
Лица вялы и робки.
Лизнул небеса
Огонь растворившейся топки.
Дым...
Черные тени у стен...
Куришь, Мартен?
8
Город в солнечном свете ослеп,
Между трубами пляшет восход,
Впереди убегающий Днепр,
И на каменных лапах завод...
1922
Михаил СВЕТЛОВ
Фото: из архивов Днепропетровской областной библиотеки для молодежи им. Светлова и музея "Литературное Приднепровье".
