Вдова бойца «Азова» Тамара Янина: Государство не готово заботиться о таких, как мы
До войны Тамара Янина была искусной вышивальщицей и известной в Хмельницком коллекционеркой старинной украинской одежды. А еще – любимой женой и счастливой мамой маленького Назарчика. С Алексеем Яниным они обручились в 2017 году. В то время чемпион Украины по кикбоксингу и чемпион мира по тайскому боксу (муай-тай) служил в отдельном отряде специального назначения "Азов" Нацгвардии. С ним и ушел на фронт.
Алексей погиб в Мариуполе в ночь на 7 апреля. Тамара нашла в себе силы не только держаться мужественно, но еще и поддерживать другие семьи павших бойцов. Она организовывает и координирует помощь, поступающую от небезразличных людей.
О том, как за кулисами лозунгов о героях, вечном почтении и благодарности на самом деле живется сейчас семьям «азовцев», Тамара рассказала «КП в Украине». Мы ничего не прибавили и не забрали из ее слов.
Помогает семьям погибших
Ответив на телефонный звонок, Тамара попросила несколько минут подождать, пока не завершит маленькое дело.
Тамара Янина. Фото: facebook.com/tomiua
– Мы сейчас на складе с девушками упаковываем коробки для семей погибших. Вчера пришли продукты из Польши. Есть 15 семей, включая мою, которые потеряли на войне своих родных. Одна семья бойца ВСУ, а остальные «азовцы», но я никого не выделяю. Я собираю помощь для всех, потому что все герои, все погибли за независимость и свободу Украины. Так сложилось, что все эти ребята погибли в Мариуполе.
Сейчас мы складываем продукты питания, а на прошлой неделе отправили бытовую химию. Не только вдовам, но и осиротевшим родителям-пенсионерам, у которых был один сын-кормилец, была одна надежда и опора.
Тамара много пишет о семьях «азовцев» в своем фейсбуке, там же печатает реквизиты для сбора помощи. Нам она тоже поведала несколько историй.
– Есть женщина с тремя детьми, у которой самый младший сын родился в мае. Ни папа, ни бабушка его не увидели. Татьяна потеряла на «Азовстале» маму и мужа. И сейчас она одна как палец, живет в Запорожье, в доме, куда пустили дальние родственники.
В Хмельницком у нас три семьи вдов. Первая – я, вторая приехала из Мангуша, третья из Мариуполя – это Инна. Она до 20 апреля сидела в подвалах, она беременна, и к началу августа ей рожать. У Инны сыну 5 лет. Ее привезли в Хмельницкий из Польши.
Когда вырвалась из тех подвалов, то от всех перепугов туда добралась с волонтерами. А когда приехала, поняла, что им там быть нехорошо, что хочет в Украину, здесь жить и здесь рожать. Я случайно увидела ее сообщение в патронатной группе "Азов", помогла добраться до Украины и нашла в Хмельницком бесплатное жилье.
В Польше организация приюта людей, приехавших в начале мая, вовсе не та, что была в первую-вторую волну миграции. Татьяну с сыном все время переселяли, не кормили, выплаты на ребенка она так и не получила. Волонтеры туда привезли, а обратно – это твои проблемы.
Фото, сделанное в 2019 году, когда никто не думал о войне. Фото: facebook.com/tomiua
«Это все страшные истории…»
Голос Тамары уверен, крепкий, но срывается на слезы.
– Это все страшные истории. У нас есть две онкобольные женщины. Одной 27 лет, второй за 30 лет, у обоих по двое детишек. Одну мы везем в больницу, будем проводить обследование. Вторую обследовали в Германии, она уже прошла курс химиотерапии и как бы восстанавливается.
И вот они остались сами. 90 процентов наших семей – переселенцы. Люди не просто потеряли дом, они потеряли всю жизнь. У тебя были твои любимые чашки, постельные принадлежности, полотенца, которые ты сама выбирала для своей семьи. Это все уничтожено – игрушки, детские фотоальбомы, одежда – все! Они уехали в никуда без любимого мужа, без отца детей. Теперь все праздники будут проходить на кладбище. Это если повезет...
Мы два с половиной месяца не можем похоронить мужей и сыновей. И не знаем, когда сможем. На День отца мой Назарчик сделал в садике открытку для отца, и там написано «Мой папа – герой!». Это простая детская открыточка, а как она мне болит. Мы не могли прийти в этот день к папе.
Судьба людей зависит от бумажки. Нам не дают свидетельства о смерти. А без него нельзя получить выплаты по потере кормильца. Если нет родственников, то люди оказались один на один со своей бедой. Даже помощь ВПЛ (внутренне переселенные лица – 2000 гривен для взрослого и 3000 гривен на ребенка. – Ред.) не каждая семья получила. У меня есть две семьи, у которых нет ни копейки выплат.
В конце февраля президент Владимир Зеленский обещал выплатить 15 миллионов гривен семьям погибших, отражавшим российскую агрессию. Никто в это не верит, это что-то нереальное, заоблачное.
«Военкомат посылает, чиновники посылают...»
Тамара говорит, что плакала за мужем месяц, пытаясь скрывать свое невосполнимое горе от сына.
– Но в один день я поняла, что есть люди, которым гораздо хуже. Я хотя бы в своей квартире, я хмельничанка, имею здесь друзей, родственников. У меня есть сестры, братья – пусть на Тернопольщине, но это близко. Я не сама в этом мире с ребенком на руках, если попрошу помощи, то мне ее окажут. А другим вдовам и сиротам, поехавшим в никуда, некому помочь.
Вот, например, женщина, которую мы везем на обследование по онкологии. Живет с детьми в деревне в Хмельницкой области. Кто принял – тому и благодарность. Пусть даже туалет на улице, стирать нужно во дворе в тазике, а как будет зимой – неизвестно. И автобус ходит от села в райцентр три раза в неделю – в понедельник, четверг и воскресенье. А детям нужно в садик, в школу.
Ей не к кому обратиться. Военкомат ее посылает, чиновники посылают… Хотя у нее есть свидетельство о смерти мужа. Но не может оформить справку о потере кормильца, потому что нет личного дела мужа. Мол, если не найдете, то будем дубликаты какие-нибудь делать. Ну, скажите, это нормально? Если можете делать, то делайте! Личное дело осталось на неподконтрольной территории.
Последнее фото, которое Алексей прислал жене из Мариуполя. Фото: facebook.com/tomiua
Идентификации нужно ожидать три месяца
Тамара жалуется, что не может перекрыть все проблемы, перед которыми оказались семьи погибших. Потому что приходится решать еще и свои, пока кажущиеся тупиком.
- Пытаюсь закрывать потребности элементарные. Кушать же дети просят каждый день, и кормить их хочется вкусным. И йогурта дать, и бананчика, и клубники. У нас у всех еще маленькие дети. Старшим двум девочкам по 13 лет, есть девочка 9 лет. Остальные от 3,5 до 5 лет. У всех были родители, которые их любили, баловали, содержали семьи. Они шли на работу, а женщины ждали дома.
А теперь ничего нет. Надо по-новому учиться жить. Надо адаптироваться к условиям, которые мы не выбирали. И государство не готово к тому, что случилось. Оно еще не знает, как выйти из этой ситуации. Депутаты до сих пор не приняли закон об упрощенной выдаче свидетельства о смерти павших бойцов.
Это свидетельство нельзя выдать, потому что над телами нужно провести несколько судебно-медицинских экспертиз. Мы с сыном вчера сдавали ДНК, там сказали, что идентификации нужно ждать где-то три месяца. То есть я еще минимум три месяца не смогу похоронить мужа. А если его нет среди эвакуированных тел?
Из павших в Мариуполе «азовцев» одна треть тел эвакуирована, две трети остались там. Мы все сдаем ДНК, но большинство понимает, что кому-то может не повезти.
Никого вокруг не знаешь
Тамара извиняется за эмоциональный разговор, хотя в его голосе ни капли истерики или надрыва. Просто говорит, как оно есть.
- Я как-то проснулась и подумала, что детям какая-то летняя одежда нужна и бытовая химия. А еще, может, деньги, а может, дети болеют, а они таки болеют. Не каждая мама-переселенка додумается пойти к депутату, потому что когда ты жила в Мариуполе, а жизнь забросила в Стрый, ты там никого не знаешь, и менталитет другой. Все зарегистрированы как ВПЛ, почему на местах к ним никто не придет и не предложит помощь? Представьте: у военкоматах даже нет списков погибших семей.
Вот если бы я пришла и сказала, дайте мне список погибших семей по Хмельнитчине, чтобы я заботилась о них, - мне такой список никто не даст. За 2,5 месяца из военкомата мне никто не позвонил и не сказал: «Тамара Александровна, ваш муж погиб при выполнении боевого задания». Это я им должна нести справку.
Если бы не люди, которые хотят помочь, если бы не донаты, я не знаю, за что эти семьи с детьми выживали бы. У меня есть еще какой запас, о котором муж позаботился при жизни.
Президент подписал указ о присвоении орденов и медалей посмертно. Следовательно, государство наших мужей, сыновей и братьев погибшими признает, но свидетельство о смерти выдать не может.
«Азов» – это семья не на словах, а на самом деле
– «Азов» о нас заботится, и то заявление в суд составляли девушки из патронатной службы вместе с юристами. Это очень большой кусок работы, самостоятельно не напишешь правильно. А еще ребята-"азовцы" в апреле скинулись нам со своих зарплат. Просто кинули деньги на счет в память о собратьях. К тому же много раненых, и они тоже на них собирают деньги.
А еще мы все собирали на рефрижератор для вывоза тел из Мариуполя – бросали кто сколько мог на патронатную службу. У нас общая касса и кругооборот средств. Сначала я разбрасываю собранные деньги «азовским» семьям. Потом я собираю деньги, чтобы покупать книги для детей. Сначала пишу посты, чтобы благотворители сбрасывали средства отдельным семьям, а затем эти семьи сбрасываются для беременной вдовы, чтобы она могла заплатить коммуналку. «Азов» – это семья не на словах, а на самом деле.
![Такие продуктовые наборы и посылки помогают выживать семьям павших бойцов. Фото: facebook.com/tomiua]()
Такие продуктовые наборы и посылки помогают выживать семьям павших бойцов. Фото: facebook.com/tomiua
Такие продуктовые наборы и посылки помогают выживать семьям павших бойцов. Фото: facebook.com/tomiua
В Хмельницком местные депутаты открыты
В отношении к семьям погибших большая роль, считает Тамара, должна принадлежать местным властям.
– В Хмельницком местные депутаты открыты. У нас очень хорошая власть, очень хороший глава города. Для двух моих вдов уже было принято решение о материальной помощи. Мы будем пробовать их прописать, чтобы они могли встать в очередь на квартиру.
Нам с мужем местная администрация предоставила однокомнатную квартиру в 2020 году. «Черновую», но в хорошей новостройке. Мы за год сделали ремонт, но Алексей ни дня в этом доме не пожил. Потому что пошел воевать. Мы с сыном переезжали уже во время войны. Наши депутаты интересуются, в чем нуждаемся, подбрасывают подгузники, детское питание. Держат контакт. Но не везде все так относятся.
Вон в Чернигове другое отношение. Там не уважают «азовцев» и их семьи, отношение бывает безразличным и даже грубым. Особенно от женщин в канцеляриях. Приходит мама погибшего, а они на нее фыркают и пыхкают. Некоторые думают, что мы все по 15 миллионов получили, и фантазируют, куда тратим.
Мы на эти 15 миллионов даже не рассчитываем, никто не верит в их реальность. Но, конечно, будем подавать документы. Потому что, во-первых, государство обязано дать обещанное. Во-вторых, мой сын, другие оставшиеся сиротами дети должны расти достойно. Ничто не заменит им отца, но хочется заботиться об этих детях так, как заботился бы их отец.
«Я ни на кого не обижаюсь»
В настоящее время «Азов» инициирует создание мемориала памяти павших на склонах Днепра в Киеве. Есть мнение, что это должен быть не просто памятник, а братская могила, чтобы и после смерти бойцы были вместе.
– Я поддерживаю идею мемориала. Такой должен быть в каждом селе, городе, городке, а в Киеве – самый большой. Но своего мужа я хочу похоронить в Хмельницком. Здесь растет мой сын, я хочу его учить чтить память папы, хочу ухаживать за могилой, сеять цветочки, приходить, когда хочется поплакать. Это мое личное. Я не смогу ездить в Киев всякий раз, когда захочется побыть с мужем. Судьбу похорон будут решать родственники погибших.
А пока у меня нет даже ордена, которым наградили посмертно моего мужа. «Новой почтой» орден не перешлешь. Они в Киеве, но военное положение. И не могут передать нам, и мы не едем... Потому что не знаем куда. Без приглашения я не могу приехать, чтобы просто забрать орден. Это должна быть какая-то торжественная церемония, но об этом не думают. Я ни на кого не обижаюсь, я только говорю, что государство не готово.
Послесловие
Тамара сейчас не пополняет свою коллекцию старинных вышиванок, в которую раньше вкладывала душу, не ко времени. Но она планирует вернуться к проекту «Непокоренные», который они вместе с фотографом Вероникой Ковальчук начали еще до гибели Алексея Янина. Всех участников фотографировали в народных костюмах из коллекции Тамары. Мастерица говорит, что мужу очень нравились эти фото, поэтому она планирует завершить проект и делать выставки.
