Октябрьская революция 1917-го: Почему это случилось с Россией?
7 ноября, День Великой Октябрьской социалистической революции, был главным праздником СССР. В 90-х, когда советская власть кончилась, революцию 1917-го стали все больше именовать переворотом и Великой трагедией России. О причинах события, взбудоражившего весь мир, спорят до сих пор. Накануне нынешней даты в Петербурге политики и историки собрались на дискуссию «Октябрьская революция: главное событие ХХ века?»
Мы беседуем с участниками конференции о том, чему учит Октябрь 1917-го, как сегодня российские историки оценивают события той эпохи.
ПОЗАБЫТЫ, ПОЗАБРОШЕНЫ
- Сегодня, когда по минутам изучены все факты, предшествующие революции и следующие за ней, остается знак вопроса как недоумение перед тем, что произошло, - рассказывает «КП» питерский историк и политик Валерий Островский. - Возьмем 27 февраля 1917 года, решающий день в так называемом свержении самодержавия. Для защиты царского режима были подняты солдаты Волынского полка, которым было велено стоять на Невском проспекте для отражения революционных демонстраций. Солдат подняли среди ночи, не накормили, даже чаем не напоили, вывели в холодный мокрый петроградский февраль и… забыли на Невском. Потом, конечно, о них вспомнили. Но, когда им надо было выступать, они отказались выполнять приказ и перешли на сторону революционеров. Вот так творилась история. Насколько можно говорить об исторической закономерности? Или это цепь случайностей?
НАРОДНАЯ МЕЧТА ИЛИ БОРЬБА ЭЛИТ?
- Дореволюционная Россия была одной из самых динамично развивающихся стран Европы, - говорит «КП» завкафедрой истории Московского педагогического госуниверситета Александр Данилов. И ссылается на данные, приведенные на дискуссии в Питере одним из ведущих российских историков Борисом Мироновым: темпы развития России в 1861 - 1913 годах были сопоставимы с европейскими, в 1916 - 1917 годах зерна собиралось по 305 кг на человека при потребности 267 кг. По данным рекрутских комиссий, русский человек стал за предреволюционные десятилетия выше на 9 см. Хлебная норма в Германии в 1916 году была 200 граммов на человека. В России же в 1916 году - 615 граммов на человека. Зарплата немецких рабочих стала снижаться с 1914 года, российских - только с июня 1917-го. Но в 1916 году стачечников в Германии было 12 тысяч, а в России - 1 млн. 172 тысячи.
- Почему революция стала возможной при благополучии, которое было в России? - ставит вопрос профессор истории Александр Данилов. - Причина - борьба элит в России за власть, именно они создали в стране политический и экономический кризис, и стихийность революционного движения была на самом деле тщательно организована, в том числе и с использованием возможностей германского генштаба.
- Катастрофической ошибкой Николая II стало вступление в Первую мировую войну. Она раскачала власть и страну, - считает Валерий Островский.
ОБ ОТРЕЧЕНИИ ЦАРЯ
- Отречение от престола стало огромной ошибкой императора Николая II, власть, тем более в условиях войны, должна быть прочной, - размышляет Данилов. - Но и с точки зрения права отречение царя было незаконным: он мог отречься от своего имени, но не имел права отрекаться за своего сына, наследника. Царь, конечно же, знал, что это незаконно. Может, этим актом он попытался создать такую правовую ситуацию, которая сделала бы незаконной любую иную власть? Либо хотел повернуть ситуацию вспять, когда стабилизируется обстановка. Но, увы, отречением он погубил и себя, и свою семью, и страну.
Размышляя о дальновидности правителей, историк приводит факт: за пару недель до Февральской революции 1917 года Ленин писал в Швейцарии, что, конечно же, нынешним революционерам не дождаться перемен, но молодежь когда-нибудь должна прийти к революции.
- То есть Ленин накануне не предчувствовал, что революция вот-вот грянет, - подводит итог Данилов.
ДИКТАТУРА, СЕСТРА РЕВОЛЮЦИИ
Когда на дискуссии в Петербурге говорили об уроках революции, историк и политолог Модест Колеров заметил, что так всегда происходит, что каждый революционер будет уничтожен другим революционером, поднявший оружие против соотечественника сам будет уничтожен этим оружием. «Революция пожирает своих детей» - эти слова были произнесены деятелем французской революции Дантоном перед казнью.
- Цепь взаимоубийств революционеров будет продолжаться до тех пор, пока не установится какая-нибудь диктатура, - продолжает мысль историк Островский. - Главный урок революции - не допустить революций. Для того чтобы подобное не повторилось, России нужны не только сильная власть, но и сильное гражданское общество, которые слышат друг друга.
Во время дискуссии о русском Октябре в Питере вспоминали историю французской революции, которая произошла 200 лет назад. Приводили в пример нынешних французов, которые не идентифицируют себя как потомков революции 200-летней давности, им не важно, были ли их предки на стороне аристократии или революционеров. А главное, политики никогда не используют факты Великой французской революции в политической предвыборной борьбе.
МЫ БОЛЬШЕ КРАСНЫЕ ИЛИ БЕЛЫЕ?
- Трудность нашего понимания Октября в том, что абсолютное большинство нас - потомки красных, - высказывает мнение Островский. - Ведь наши деды, прадеды либо воевали за красных, либо не противились им, потому что все, кто противился, были изгнаны из страны или уничтожены. Нужно ли отказываться от кровавого наследства? Конечно! Нужно ли отказываться от своих предков? Конечно, нет! И вот у нас в головах эта психологическая сшибка не преодолена. С этим, как говорят психологи, когнитивным диссонансом еще жить и нашим детям, и внукам. У нас в истории есть одна непоколебимая точка зрения, на которой мы будем стоять, что бы ни случилось. Это история Великой Отечественной войны и Победы. Но история Гражданской войны и революции вариативна. Я, например, не могу отказаться от своего деда. В 1916 году он был унтер-офицером царской армии, получил штыковую рану в грудь, провалялся по госпиталям, а когда выздоровел, оказалось, что территория госпиталя занята красной Первой конной армией. Деда посадили на коня, и он стал воевать в Красной армии. Маршал Жуков вспоминал, что случайно оказался на красной территории и стал маршалом Красной армии, но, окажись на белой территории, мог бы стать белым. Мы должны понимать, что в нашей истории многое определяет воля случая и что могут быть разные взгляды на историю. Но важно, если бы мы, историки, политики, придерживающиеся разных точек зрения, смогли работать вместе, размышляя, споря, позволяя существовать разным мнениям. Это было бы лучшим вкладом не в преодоление, а в осмысление революции, всего, что случилось с Россией в 1917-м.
