Взрыв "Невского экспресса": "Это было страшнее, чем в войну!"
Вызов – первое слово, приходящее на ум. Дерзкий и бесчеловечный вызов, унесший жизни как минимум 26-ти человек. Взрыв "Невского экспресса", пожалуй, самый резонансный теракт после Беслана. Да, были взрывы в Чечне, громкие и кровавые диверсии в Ингушетии и Дагестане. Однако, все эти теракты происходили где-то там, далеко, на привычно пылающем Северном Кавказе. И это была далекая боль отдельно взятого региона. Идеологи бандподполья это прекрасно понимали. Понимали они и то, что без резонансных преступлений они могли лишиться финансовой подпитки своих покровителей.
Время для очередной вылазки было выбрано идеально. Череда скандалов вокруг МВД, создающая ощущение полного хаоса в стране. Внезапное признание подозреваемого во взрыве «Невского экспресса»в августе 2007 года. Оно состоялось, по странному совпадению, накануне второй трагедии. Самое время давить на болевые точки.
|
Пятница, вечер, поезд с сидячими местами. В таком пассажиров больше, чем в купейном вагоне. Те, кто готовил эту катастрофу, место для теракта выбирал тщательно. Болотистый глухой угол Новгородчины. Единственная дорога кончается на окраине деревни Хмелевка. И дальше, до самой насыпи, идет гнилой смешанный лес, стоящий по колено в воде. Подходы к железке прикрыты непролазным кустарником, и будучи незамеченным можно подобраться к ней вплотную. По насыпи высотой метров в шесть мы, с трудом, буквально на четвереньках, доползли до рельсовых путей. Рельсы, что в сторону Москвы, что в сторону Питера, терялись где-то за горизонтом.
|
|
Этот участок, как рассказали нам железнодорожники, ремонтирующие контактную сеть, считался скоростным. Здесь поезда могут разгоняться до 250 километров в час, именно здесь проходили испытания нового сверхскоростного поезда «Сапсан». Судя по всему, про скоростные характеристики этого участка знали и террористы. Знали и учитывали.
В воскресенье утром, на месте катастрофы не было ни силовиков, ни оцепления. Только по обе стороны от железнодорожных путей в лесу мелькали какие-то люди в камуфляжной форме со спецоружием – бесшумными винтовками «Вал». Это спецы искали возможные лежки, схроны, тайники, следы наблюдения за полотном железной дороги. Но, судя по всему, это было бессмысленное занятие.
Удар террористы нанесли молниеносный – считанные минуты на закладку взрывчатки и отход на Хмелевку. К единственной проезжей дороге в районе. Еще полчаса неспешной езды, и террористы уже оказались на трассе Москва-Петербург, где без труда можно затеряться в потоке машин. У террористов был еще один путь отхода – бесконечными песчаными грейдерами на Тихвин.
|
Летом корреспонденты КП проезжали этой дорогой на Пикалево. Ехали много часов, и добрались чудом – разорвав в ключья новенькую покрышку. Можно предположить, что этот путь террористов не мог устроить – слишком долго выбираться из района, где был совершен теракт. Можно просто не успеть скрыться . Тем более, если ставка была сделана на молниеносность, на те несколько часов форы, которые были у преступников до того момента, пока не завертелись неповоротливые колеса силовиков.
Молниеносный удар дал ужасающие последствия: мы буквально спотыкались о них на каждом шагу. Первая находка кольнула прямо в сердце. Темная красная женская курточка. Как у жены одного из корреспондентов «КП». Размер такой же. Мокрая, грязная. Рукава, как выломанные руки. Рядом валяются джинсы – мужские и женские, грубо распоротые по швам. Их снимали с чьих-то переломанных ног. Вагон № 2 лежит на боку, разбросав по кюветам свои мощные колесные пары и короба с аккумуляторами. Сам вагон со стороны железной дороги стыдливо прикрыт маскировочной сетью, чтобы своим страшным видом не пугать пассажиров других поездов.
Внутри искалеченный вагон завален книгами, которые читали или везли с собой пассажиры – Агния Барто, Макс Фрай, Пелевин , «История Российского флота». Нас недаром называют самой читающей нацией… Книги на полу вагона лежат слоями. Кресел почти не осталось, их выкинули наружу, когда доставали погибших и раненых и на первый взгляд, вагон похож на на заброшенную чернобыльскую библиотеку. В свое время, в Зоне, мы насмотрелись на такие картины. Вот только крови там не было.
Стены вагона в запекшихся бурых подтеках. Кровь везде - на белых салфетках-подголовниках,тряпках,шторах, одеялах. В крови «фирменная», фасонистая фуражка проводника «Невского экспресса». Экран разбитого ноутбука лопается под ногой. Жалобно хрустят залежи женской косметики. Случайно наступаю на лежащую под слоем мусора электрическую зубную щетку – она вдруг включается, и мы вздрагиваем от непонятного звука сверлящего душу. Первая мысль: жив ли хозяин? Мысль вторая – чувствовал ли он что-нибудь, собираясь в эту поездку? Были ли какие-то «знаки беды», «черные» приметы? Или произошедший кошмар невозможно предсказать и спрогнозировать? На нас наваливается тоска, она осязаема, как зубная боль. Мы больше не можем находится в этом месте – что-то давит. Лезем прочь из вагона, и под ногами жалобно звенят блестящие подстаканники, разлетевшиеся по вагону из купе проводника.
Взгляд цепляется за старушку, стоящую на крылечке дома рядом с полотном железной дороги. Два искореженных вагона «Невского экспресса» пролетели мимо дома Елены Голубевой. Если бы не крутая насыпь, на которой стоит старая ветхая избушка, третий бы точно разнес ее в щепки – вагон не долетел всего каких-то 20 метров.
|
- Взрыв был сильный – бабах, - заново переживает жуткие воспоминания Елена Михайловна. – Потом снова шум страшный, ужас. Свет в миг погас. Я не понимаю, что происходит. Думала, дом мой взрывают. Это даже не дом, а казарма бывшая железнодорожная. Их тут много было, раньше, да посносили. Жутко стало. В войну так страшно не было. Я тогда в деревне жила, видели, как немцы Бологое бомбили, но такого ужаса пережить во время войны не пришлось.
Елена Голубева сама в прошлом – железнодорожница. 40 лет отработала мастером-мостовщиком. На склоне лет ей выделили пенсию в 4150 рублей и хибару прямо у железнодорожного полотна.
- Я в темноте еле телефон мобильный нашла, позвонила родственникам. Гляжу в окно – люди какие-то идут. Ну, думаю, и взорвут, и картошку всю своруют. Постучались, открыла дверь – а они все в крови. У женщины истерика, она по-моему помешалась. Глаз заплывший, ухо разодрано. Тут я поняла, что беда случилась, начала укладывать их у себя в комнате. Восемь человек всего у меня разместились.
На кровати Елены Михайловны до сих пор разводы крови. Бурые пятна на подушке, на полу, на дверце холодильника. За печкой аккуратно сложена обувь раненных людей – вдруг вернутся хозяева?
- Потом медики подъехали, кажется из колонии, она тут рядом. А люди все идут и идут, кому пальто свои все отдала, кому одеяла. Потом они дров попросили, отдала. Им же надо было греться. А на следующий день у меня их уже без спроса брали. Все пожгли.
- Вы живете у железной дороги, может видели кого постороннего?
- Нет, тут вообще никого не бывает. Только если рыбаки пройдут.
- А обходчики путей?
- Да их тут уже лет 20 как нет. В прежние-то времена после каждого поезда проверяли пути. Потом стали только раз в сутки. А как Страна распалась, так и вовсе перестали следить за полотном.
- Вы второй взрыв слышали? В субботу, в два часа дня?
- Да, грохнуло ,слыхала. Железнодорожник знакомый Юра Герасимов совсем рядом там с пилой возился, железо резал. Совсем рядом с ним рвануло, но не сильно. Он только, говорит, пилу выронил. А так у нас тихо всегда было. Я столько лет на железной дороге проработала, ни одной аварии не вспомню. Ни одной не было.
|
Елена Голубева теперь переживает за предстоящую зиму. Окно в хибаре разбито, топить нечем, а машина дров стоит 4500 рублей: «Может, вы напишите, и мне кто-нибудь поможет?»
