Михаил Жванецкий о Викторе Черномырдине: «До сих пор чувствую грузную его талию»
Весть о том, что Виктора Черномырдина не стало, писатель Михаил Жванецкий, который сейчас находится в Москве, воспринял с болью. Сразу ничего сказать не мог. Только собравшись через два часа, заговорил.
- Мне сообщили утром. Сразу стало как-то не по себе. Мы встречались с ним в Киеве. Я все спрашивал, Виктор Степанович, чего вы похудели. Время от времени брал за руку, подводил к телевизионщикам, говорил: «Снимите нас!» Виктор Степанович мой кумир, абсолютно народный человек, министр, народный премьер, скважина народного юмора. В нем это соединение было абсолютным, профессионального управленца и человека с обычным восприятием людей. Никогда не было такого, чтобы он рассвирепел. Даже в отношении к журналистам. Все равно, даже в такие минуты, в нем проявлялись доброта и юмор.
Бела Ахмадулина, сказала, что у него не преднамеренный, а неосознанный юмор. Он не шутит, а говорит сейчас. Его фраза, как на камне остается, на столетия. Все мы слушали его обороты, неповторимый живой разговор. Все собранное в общении с людьми, он оставил, все усвоил. Понимал, насколько делает его убедительным такая речь. И всегда поражала его доброта. На его время досталось реформирование, нужно было приучить закостенелый народ к демократии, показать, что сверху вниз можно спустить нужные решения. Он был понятен всем. И это важно для правительственного чиновника. Он бы не сказал «инновация» или «модернизация», нашел бы для этого другие слова. Он это ощущал. Говорил, что мы конкуренты на поле юмора. Но он выше и далеко вперед. Он этим не зарабатывал, он разговаривал. Я тоже сначала так говорил, но потом попал к Райкину и стал за это получать деньги, к сожалению.
Виктор Степанович оставил нам в наследство целое богатство, обеспечил то, что мы вышли в открытое море. Ельцин осветил, а Черномырдин отвалил от берега. Он был понятен коммунистам. И они не могли даже заподозрить, что внутри него рыночный человек. Лучшего перехода, стеклянного коридора от коммунизма к капитализму и не могло быть. Лучше премьера трудно себе представить. Мы, таким образом, бескровно перешли и плывем в заданном направлении, приближаясь к демократичному миру. Надеюсь, что еще появятся такие люди, как он. Хотя вряд ли. Он не смог пережить смерть своей жены. Так близки они были духовно. И еще болезнь. 73 года это еще не такой возраст, чтобы уходить. До сих пор чувствую грузную его талию. И пусть земля ему будет пухом!
