• Главная
• Шоу-биз

Фото: Roman Boldyrev

Недавно группа PATSYKI Z FRANEKA презентовала новый трек «Серце». Фронтмен коллектива Назар Худин надеется, что песню залайкают не меньше, чем их визитки – треки VasЯ OMG, «Марічка», «Намальована», «Музико, грай!».

В интервью Коротко про Назар Худин рассказал, чего от PATSYKI Z FRANEKA ждать фанам, о мыслях пойти на нацотбор «Евровидения», как пел в церковном хоре, не хочет ли «Людина-кіт» Рудолфино снять маску, почему коллективу было важно записать повстанческие песни, как писали трек с Лесей Никитюк, о песне на день рождения Святославу Вакарчуку и другие подробности из жизни.

У нас идет жесткая дискуссия, участвовать ли в нацотборе на «Евровидение»

- Назар, давно от вас новинок не было слышно. Чем занимались?

– Почему? В мае у нас был трек «Київ».

– А уже октябрь. Времени прошло немало.

– Я с вами абсолютно согласен. Дело в том, что в альбоме, который мы записали, осталось три неизданных лирических трека. Однако мы поняли, что не хотим издавать их летом, потому что, скорее всего, от нас ждут энергичного, мощного драйва. И мы начали работать над новым альбомом.

Сейчас у нас еще идет жесткая и напряженная дискуссия, участвовать ли нам в нацотборе на «Евровидение».

– Такие мысли есть?

– Такие мысли у нас постоянно есть. Просто раньше не было достойной песни.

– И зачем оно вам?

– А нас давно туда приглашают. Думаю, мы одна из немногих групп в таком амплуа, которая может дать классную энергию, как, например, победители «Евровидения» Maneskin, Верка Сердючка. Это наша территория битвы. Мы делаем хорошую танцевальную, шутливую музыку, которая сразу падает на ухо слушателю.

Однако в предыдущие годы сомневались. Идет война, ну куда с веселыми песнями! А сейчас все больше наблюдаем, что люди хотят положительной энергии. Они устали от грустных, лирических песен. Хочется энергии жизни. И не только гражданским людям, но и военным.

Мы много общаемся с военными, у нас много друзей служат. И когда присылаем им демку какой-нибудь драйвовой композиции, говорят: «Это то, что надо, вот, пацики, то, чего мы ждем».

– А вы нормально относитесь к конкурсам?

– Наша карьера началась с победы в конкурсе. В 2016-м мы победили в проекте «Хит-конвейер» с песней VasЯ OMG, на которую никто не ставил. И жюри, и коллеги крутили носом, что это совсем не та песня. Мол, пацаны, что вы себе придумали. А мы взяли и выиграли. Потом пошли на «Х-фактор».

– «Х-фактор» – это было что-то непонятное. Вы получили четыре «да», прошли в тренировочный лагерь и – все.

– В принципе, это не секрет, каждый это знает и понимает, что это нечестная борьба.

Думаю, что и нацотбор – тоже не до конца честная борьба. Это не такая борьба, когда два боксера выходят на ринг. И что бы ни кричала толпа людей, что бы ни кричали фаны, что бы ни писали в соцсетях, от этого не зависит победа боксера.

А вот с артистами все сложно. Почему у нас идет жесткая дискуссия по поводу нацотбора? Ведь если выйти с развлекательным продуктом на нацотбор «Евровидения», тебя могут затравить и заплевать.

Но, с другой стороны, нацотбор – это очень широкая аудитория. И если показать достойную композицию широкой аудитории, обязательно найдется множество людей, которые станут нашими фанами.

Нам и до сих пор говорят, что мы никто, но есть люди, которые нас любят

- Вы основали группу вместе с друзьями Вовой и Ромой, потом ребята покинули коллектив, к вам присоединился «Людина-кіт» Рудолфино, а в 2016 году – Лола. Какой все-таки год рождения группы? Ведь состав, кроме вас, полностью изменился.

- Как по мне, это все-таки 2016 год, когда мы победили в конкурсе для профессиональных музыкантов. Нас признало профессиональное сообщество, потому что до этого это был любительский продукт. Иногда пересматриваю наши видео, которые мы снимали. Это было классно, но абсолютно непрофессионально. Это все делалось на кураже.

Сейчас мы уже много выступаем за границей, и это свидетельствует о том, что продукт, который мы делаем, уникальный и интересный абсолютно разнообразной аудитории. Мы этим гордимся.

– Вы вспоминали, как в начале вашей карьеры Тарас Тополя сказал, что вы не умеете читать рэп и петь. Это тогда прозвучало для вас оскорбительно или все же мотивировало двигаться дальше?

– Я не могу сказать, что мы рассчитывали победить в конкурсе. Мы знали свои как сильные, так и слабые стороны. Мы подошли к этому вопросу стратегически. Тогда мы понимали, чем качественно отличаемся от других участников, и просто давили в эту сторону. Поэтому и победили. А что касается наших профессиональных скилов, Тарас был абсолютно прав. Мы вообще ничего не умели. Это было наше первое появление на профессиональной сцене в принципе.

– Но такие слова могут и сломать – когда тебе говорят, что ты ничего не умеешь и ты никто.

- Да нам и до сих пор говорят, что мы никто (смеется). Но есть люди, которые нас любят. Вспоминаю, как на концерте в Кракове к нам подходит мужчина фотографироваться и говорит: «Я уже во второй раз с вами фотографируюсь». Спрашиваю: «А где первый раз был?» А он говорит: «В Торонто. Я не успевал к вам на концерт, когда вы были в Америке, и я прилетел в Торонто из Детройта. А теперь прилетел в Гданьск к вам на концерт». Такие слова и действия значительно важнее, нежеди негатив, который мы получаем в нашу сторону. Нужно всегда помнить, что в нашей жизни негатив составляет 90%, а позитив – всего 10%. Поэтому мы очень философски относимся к этому.

Кстати, однажды мы выступали на одной вечеринке вместе с Тарасом Тополей. Мы выступали перед ним и просто разорвали зал. Когда вышел Тарас, сказал нам: «Ну, «Пацикі з Франека» – это сила. Здесь вопросов нет».

Когда Рудолфино надевает маску, реально превращается в другого героя

– С Лолой вы познакомились в храме в церковном хоре. Вы там пели?

– Да, я 15 лет пел в соборе на левом берегу в Киеве.

– Это было дело для души?

– Тогда я жил с убеждением, если делаешь что-то «правильное», то все остальное самое сложится. У меня был рекламный бизнес, и я думал: клиенты придут без особого труда. Продержался в этой иллюзии четыре года, а потом понял: нужно просто закатать рукава и работать.

- Думали, что боженька все сделает, как вы себе намечтали?

– Да, это же антиутопия всех людей. Ты думаешь, что у тебя все получится просто так. Но на самом деле все дается только благодаря упорному труду.

– По образованию вы переводчик и преподаватель арабского языка. Что-нибудь еще помните?

– Помню. Я был силен в арабском языке и мог бы сделать хорошую карьеру в дипломатии.

– А Рудолфино как в вашей жизни появился?

– Это действительно уникальный персонаж. Он то хочет быть как Снуп Догг, то отказывается от этого образа, и каждый раз выходит что-нибудь новое. Когда Рудолфино надевает маску – он реально превращается в другого героя, как Джим Керри в фильме «Маска». Это человек-энергия, человек-запал. Все треки мы создаем вместе с Лолой, Рудолфино. К созданию альбома присоединился и наш друг – невероятно талантливый саундпродюсер Слава Кондрашин, который в свое время сделал для нас «Марічку». Каждый привнес в музыку что-то свое, и именно поэтому альбом получился таким живым и ярким.

– Когда-то он был «Чьорний», теперь Рудолфино. Почему так?

– А на последней съемке в TikTok наша подруга, которая нас снимала, назвала его Роналдо. Поэтому сейчас он может быть и Роналдо.

– Кто придумал, что он постоянно будет в маске?

– Он сам придумал. Мы сейчас тоже дискутируем, возможно, заменим маску кота на какую-нибудь другую. Наша группа переживает трансформацию и в творческом плане, и в визуальном. Думаем, как удивлять зрителя и слушателя.

Война повлияла на всех нас, мы немного спрятали наш веселый вайб. Поскольку мы много выступаем за границей, там все же нуждаются во вдохновенном украинском слове, серьезной песне, патриотическом настроении. А это не очень совпадает с основой нашего творчества, можно так сказать, с нашим желанием делать людей счастливыми через музыку, давать драйв и положительную эмоцию. Мы не знаем, сколько еще будет идти война, и хочется жить, а не страдать. Поэтому следующий материал, который мы делаем, – веселый и драйвовый. Будет очень круто.

- Но маска кота – это уже ваша фишка, лицо группы.

– Думаю, если пойдем на нацотбор и все полюбят «Людину-кота», конечно, не будем менять маску. А если он переживет в максимальной степени хейт, то что делать? Может, и сменит маску.

– Его лицо никто не видит. Рудолфино не хочется славы, чтобы его узнавали?

– Нет, ему не хочется. И мне, например, не хочется, чтобы меня узнавали на улицах. Я абсолютно ровно к этому отношусь. Наверное, я это пережил, когда мне было 20. Тогда я очень хотел, чтобы меня узнавали.

– Главный в коллективе вы? За кем окончательное слово?

– Вот я, например, говорю, что надо идти на «Евровидение», а Лола противится этому. Но делаю все так, чтобы она сама этого захотела. Я не использую психологический прессинг. Пытаюсь объяснить ценность этого шага.

Рудолфино, Лола и Назар Худин. Фото: предоставлено пресс-службой коллектива

Леся Никитюк написала нам в Instagram: Пацики, привет, есть дело

– Весной 2022-го вы сделали проект «Повстанські пісні». Это ведь не «пациковский» стиль. Почему взялись за это?

- Мне понравилось, как Андрей Хлывнюк спел «Ой у лузі червона калина», это стало для меня хорошим примером к действию и возрождению украинской песни. И я вспомнил: мой дед знает много давних повстанческих и стрелецких песен… Позвонил ему и говорю: «Дед, я хочу, чтобы вы мне напели на диктофон несколько повстанческих песен, которые вы пели всегда за столом. Я хотел бы их сделать». Дед спел мне несколько песен, и мы их записали.

Недавно листал наш Instagram, и повстанческие песни – в топе просмотров наших видео в Instagram. Радуюсь, что мы повстанческой песней открываем каждый наш концерт за границей. Я рассказываю, что эту песню научил меня петь мой дед. Он уже отошел в вечность, но теперь эта песня звучит в Торонто, Чикаго, Детройте, Кракове, Брюсселе… Это очень знаковые песни. Они написаны 100 лет назад о том, что происходило. То же самое происходит и сегодня. Та же война россии против Украины, такие же захватнические цели, которые были и 100 лет назад, и 200, и 300.

Даже я, окончив украинскую гимназию в Ивано-Франковске, которая является одним из лучших заведений среднего образования в Украине, не обращал на это внимание. Для меня история отношений Украины с россией была как за пеленой. Я не отдавал себе отчета в том, что это не сосед, не друг, это враг, который постоянно нападает. Поэтому мы стараемся передать молодой аудитории, которая к нам приходит, правду.

Когда мы живем спокойную мирную жизнь, все хотят поскорее забыть войну, потому что это страшное событие в жизни, травматичное для каждого человека. И так забывается история, так снова стираются границы и все начинается сначала. Поэтому мы должны знать свою историю, чтобы не допустить этого снова.

- У вас есть общий англоязычный трек Stay at home с Лесей Никитюк. Как вы ее уговорили?

– Мы ее не уговаривали. Она написала нам в Instagram: «Пацики, привет, есть дело». Сбрасываю ей свой номер, она мне звонит и говорит: «Хочу сделать какой-то трек». А у нас как раз был готов мощный трек. Ей понравился, она приехала к нам на студию, и я предложил ей зачитать в куплете вместо меня. Все было очень просто.

Хотя у нас немного коллабораций. Когда мы писали «Серце», я предлагал сделать коллаборацию Мише Клименко из группы ADAM, Парфенюку, Kalush, но они отказались. Теперь у меня есть спортивный интерес, чтобы эта песня стала хитом. Надеюсь, люди залайкают.

– Почему отказались?

- Песня – такая штука, что она или цепляет, или не цепляет. Мне кажется, между артистами нет меркантильности, мол, хочу сделать песню с кем-то популярным, чтобы и себе стать популярнее. Это утопия.

Сделали трек на день рождения Святославу Вакарчуку

– У вас был интересный период, когда вы писали и читали рэп на день рождения политикам, музыкантам, спортсменам. Как это было?

– Таких песен мы написали много. Если бы эти известные люди опубликовали песни, мы уже давно были бы популярны. Но поскольку понимаем, что эта информация является приватной, самостоятельно не афишировали.

Эта история началась в 2008 году. Тогда на юношеском кураже мы думали: если сделаем несколько хороших треков суперизвестным людям, они выставят это в интернете, и мы сразу станем популярными, к нам начнут обращаться все. В принципе, к нам и обратились. Мы сделали такой трек на день рождения Святославу Вакарчуку, например. Эта цель была достигнута, но поскольку это приватные заказы, о нас никто и не узнал.

- Вы выступали на дне рождения у Вакарчука?

– Нет. Мы написали песню, сняли видео с его музыкантами, его друзьями, и они уже показывали ему это на день рождения. Нам не выпало чести там быть. Зато на свадьбе у дочери известного украинского политика мы были. Выступали мы, Тина Кароль.

– А как на вас выходили все эти люди?

– Это было сарафанное радио. Когда-то мы сделали трек на день рождения Арсению Яценюку. Затем – трек на день рождения бывшему послу Украины в Канаде Андрею Шевченко. А дальше уже политикум начал шуршать.

– Это приносило нормальный доход?

– По-разному было. Иногда – 100 долларов, иногда – 2-5 тысяч. А однажды – 10 тысяч.

– Откуда брали информацию, чтобы о человеке написать?

– Чтобы написать хороший трек, мы встречались с друзьями именинника. Они заказывали трек и рассказывали нам всякие смешные истории о человеке, которые знают только они. То есть эти истории неизвестны публично.

Моя самая большая польза сейчас в музыке

– Вы даете много концертов за границей. Выпускают без проблем?

– Мы еще с 2022 года выступаем. Это был сложный путь. В начале войны я только задумал первое европейское турне, позвонил тогдашнему замминистру культуры, спросил совета, как это можно сделать. А он говорит: «Назар, при всем моем уважении к тебе и вашей группе, вы не столь весомая фигура в украинской культуре, чтобы Министерство культуры вас поддержало. Вам нужны серьезные партнеры». Я позвонил Олегу Скрипке, Кристине Соловий, что у меня есть такая идея тура, и они согласились. Тогда мы вместе подали документы первый раз на выезд за границу и нам дали разрешение.

Сначала ездили на гастроли вместе с Олегом, а потом уже самостоятельно, мы завоевали хорошую репутацию. Сейчас, как и все люди, подаем пакет документов с приглашениями, афишами за месяц до выезда. Каждый раз нервничаем, потому что не знаем, дадут разрешение или не дадут, пропустят на границе или нет. Постоянно на таком нервном крючке висим, но такова реальность.

– Один из участников группы, ваш диджей, с прошлого года служит в десантно-штурмовых войсках. Как у него дела?

– Он с нами тоже выступает. Когда есть возможность, его отпускают. Он возмужал. Стал очень серьезным типом.

- Может, вы тоже какие-то учения проходили?

– Не проходил. У меня не самое лучшее состояние здоровья: нейросенсорная тугоухость, постоянный шум в ушах. Поэтому мне противопоказано находиться в шумных местах. Я очень редко посещаю концерты, потому что это может серьезно навредить слуху.

- То есть вы ограниченно пригодны к службе?

– Я офицер запаса, прошел обучение на военной кафедре и могу служить в штабе, если так случится и меня призовут. Но, мне кажется, я могу сделать гораздо больше как артист. Моя самая большая польза сейчас именно в музыке: в концертах, в поддержке людей, в донесении украинского слова и песни. Я живу в этой стране. Я выезжаю на концерты и возвращаюсь, никуда не убегаю. Если мы все убежим, что тогда? Тогда нашу территорию займут другие люди.

– Какие у вас сегодня самые большие мечты?

- Наша самая большая профессиональная мечта – собрать Дворец спорта в Киеве. Это такой определенный маячок, что тебя признали, любят твою музыку, энергию, которую ты даешь. Поэтому мы нацелены делать хорошую музыку, хорошее шоу, дарить людям хорошие эмоции.

Недавно посещал своего друга, он получил контузию и находился на лечении. И мы пошли с ним на два дня в поход в горы. Просто жгли костер, жарили яблоки, груши, бананы, общались, ободряли друг друга, насыщались хорошей энергией. Вот это ценно. Война научила нас ценить жизнь. Раньше я так не чувствовал и не смаковал такие моменты.