Психотерапевт - о разговорах с бойцами на "нуле": Лучше молчать в трубку, чем не звонить вообще
Не только радость от знакомого "Алло!" чувствуют те, кто остается в тылу и ждет возвращения своих родных и близких. Следующим после успокоения («С ним/ней все в порядке!») – приходит страх: «А о чем говорить?». О чем говорить вам, домохозяйке с тремя детьми, живущей школой и домашними хлопотами, или эффективному менеджеру с сотней подчиненных и бизнес-планами, с видавшим «все это»?
Многие в таких случаях сводят к минимуму общение даже с отцом или мужем, который сейчас там. Потому что – а что сказать и как не расстроить, как раскрасить «его реальность» более яркими красками, а не, наоборот, огорчить? Даже если раньше вы могли говорить часами, война все равно строит незримую стену и между самыми родными. И звонки раздаются все реже, разговоры становятся короче, а потом прекращаются вообще.
Как разговаривать с военными, которые остаются на линии огня, когда лучше закрыть рот, а когда даже смайлик сработает, как лекарство, Коротко про рассказал психоаналитик, психотерапевт Дмитрий Резниченко.
«Иногда банальные фразы – единственное, за что остается держаться»
- На третий год войны чуть ли не у каждого уже есть кто-то из родных или близких, кто воевал или до сих пор остается на фронте. Как правильно поддерживать их? Как бы вы лично начинали разговор с военными, находящимися в зоне боевых действий?
– В опасных условиях правильные слова не столь и важны. Помните советскую военную песню, которую пел одессит Марк Бернес: «Темная ночь, ты у детской кроватки не спишь»?.. Там высказано иррациональное, но стойкое убеждение: пока она о нем помнит - с ним ничего не произойдет. И даже если нечего сказать, достаточно знать, что кто-то о тебе заботится. Это и есть поддержка.
- Есть какие-то слова, фразы, которые точно сработают, повысят уверенность или поднимут настроение?
– Нет, нет волшебных слов. Главное говорит сердце.
– Но всегда боишься ляпнуть глупость, ведь даже «мирных» после обстрелов бесят фразы типа «держись!»… Ответ: «За что, за арматуру или за воздух?!» Тем более, неудобно спрашивать «ты как?» у военного на передовой – будто и так непонятно, как…
- Главное - быть искренне готовым выслушать ответ на банальный вопрос, не бояться показать, что вам не безразлично, даже если в ответ солдат раздражается. Люди злые. Смерть – очень одинокая штука. Умираем мы все наедине, хотя в атаку ходим вместе. И когда человек оказывается лицом к лицу со смертью, а с тыла кто-то выражает какие-то соболезнования, это может раздражать, конечно. Но ведь это от страха. Человеку необходима забота. Когда испуг или отчаяние пройдет, он будет держаться за эти «ты как?», за банальные фразы, потому что это вообще единственное, за что можно держаться.
«Прислать сердечко или смайлик – всегда нужно»
- Даже когда огрызается, и кажется, что не хочет больше общаться, все равно звонить и писать?
– Никто не хочет быть брошен один на один со смертью. Даже если огрызается, все равно можно прислать сердечко или смайлик. Если, конечно, у самих есть на это силы.
– О чем точно не надо говорить? Кажется, когда звонишь человеку на фронт, то война, обстрелы и дроны – табу, а то, что происходит в семье или новости от знакомых, – для него не актуально.
– Не говорить о войне все равно не получится, так или иначе она идет. Да и скорее всего, солдат сам будет о ней говорить, ведь для него этого важно. Вы спрашиваете, что именно стоит говорить или чего не стоит, и существует ли схема, по которой подбирать слова, а ведь я говорю об эмоциональном контакте. Слова не столь важны, а вот готовность слушать – важна.
– Что вас лично больше всего раздражало на фронте во время разговоров с родными или близкими? (Дмитрий Резниченко служил в АТО добровольцем в 2014-2016 годах. – Авт.)
- Терпимость к врагу. Многие родственники или знакомые наших солдат, особенно старшие, сомневаются, стоило ли сопротивляться оккупантам. Однако такие родственники наверняка и не будут читать это интервью.
«Люди, которые звонят на передовую, – из другого мира»
- Военные, долгое время находящиеся в самых горячих зонах, на Покровском направлении или в Курской области, вообще ждут звонков или они их отвлекают? Все их внимание направлено на более важные вещи…
– Я уже упоминал, что прислать сообщение или сердечко всегда можно.
- Насколько уместен юмор на войне, где вокруг столько трагедий? Можно ли пытаться развеселить, может, стоит рассказывать смешные истории или анекдоты?
– Вообще юмор появился, чтобы снимать напряжение, и в частности страх. Естественно, он работает.
– Часто родные или близкие пытаются «угадать», что сейчас чувствует военный, как к нему найти подход. Какие переживания их чаще всего тревожат на фронте и как попасть в нужные «точки», чтобы помочь, а не навредить?
– Весь спектр переживаний трудно очертить. Представьте, что вам или мне скажут, что завтра мы встретимся со смертью, и обойдет ли она нас - неизвестно. Это значит, следующие сутки будут самыми важными в нашей жизни, и все, что произойдет в течение этого времени, – тоже. Если мы их переживем и снова вернемся к обыденной жизни, на фоне переживаний все будет казаться далеким и мелким.
Люди, которые звонят туда, на передовую, как будто звонят из другого мира, где все идет в другом темпе и имеет другое значение.
Есть такое предубеждение, что вернувшиеся с фронта люди становятся более агрессивными и опасными. Считаю, что они просто стали более одинокими, с ощущением, что вокруг все какое-нибудь ненастоящее. А значение имеет только то, что пережил там. Однако жизнь в тылу, тем не менее, требует усилий, включения, и это раздражает, и человек может не сдерживаться, ведь к правилам и ограничениям тыловой жизни отношение тоже изменилось. Не страшно нарушить закон и понести наказание, потому что на фоне массовых смертей это тоже кажется пустяками.
Помощь может найти каждый
– После возвращения с войны все меняются. А как психика реагирует на постоянную угрозу, если человек на фронте уже второй, третий год?
– Психика привыкает. То, что вначале кажется альтернативной реальностью, со временем становится единственной реальностью, и чувство постоянной угрозы становится неотъемлемым.
- Есть какие-то маркеры, фразы или поведение, по которым родные и близкие могут понять, что человек – на грани и ему нужна помощь?
- Имеете в виду, как заметить, когда человек может стать опасным для себя или окружающих?.. Не надо смотреть на солдат как на источник опасности. Даже если у него уже где-то зарыта граната, это не значит, что он ею обязательно воспользуется. Это значит, что человек привык к гранатам, оружие для него – не угроза, а способ защиты.
Когда же человек на грани, он, как правило, об этом сам говорит, намекает, как умеет. Никто молча не ставит на себе крест. Жизнь – очень упрямая штука, умирать никому не хочется. Скорее всего, прежде чем совершить что-то непоправимое, человек даст знать, как ему плохо.
При желании каждый солдат и сам может отыскать поддержку. Усилиями психологов, капелланов, разных волонтерских и благотворительных фондов в направлении психологической помощи военным ведется огромная работа. Но стоит учитывать: ныне демобилизованные солдаты - это, в основном, мужчины плюс-минус пятидесяти лет, с ранениями или обострениями хронических болезней, поскольку сейчас списывают, в основном, таких. Эти люди не привыкли доверять психологам в силу консервативности, возраста и статуса. Поэтому готовность помочь ветеранам далеко не всегда встречается с готовностью принимать эту помощь.
