Оля Цибульская: Смешно, когда о моем выступлении в Украине пишет журналист из кафе в Варшаве
19 июня Оля Цибульская готовит премьеру – песню «Ненормальна».
«Это не просто песня – это вызревание. Женское, смелое, честное. И я точно знаю: она превзойдет «Цьомаю», - признается в разговоре с нами певица.
В интервью Коротко про Оля Цибульская рассказала, как относится к комментариям, в которых ее упрекают за то, что она поет в маленьких городах, почему называет хейт мошкой, которая докучает, но не останавливает, почему концерты для нее – как молитва, о воспитании сына Нестора, отношениях в семье, знаковых для нее песнях и за что говорит себе спасибо.
Буду петь даже в подвале, если там ждут
– Оля, сколько у вас планируется концертов в этом году?
- Планов не строю, потому что ПВО не предупреждает о графике обстрелов. Но уже у меня более 50 выступлений - от военных госпиталей до фестивалей на площадях. Ближе всего – запад Украины, затем центр. А хочется на восток. Туда, где концерт – это не шоу, а лекарство.
– А какие самые отдаленные уголки, где вы бывали? Ведь в глубинку не все ездят.
- Городки, куда не доезжает звездное эго, но всегда доезжает человечность. Очень запомнилась Сумщина. Город Ромны: клуб с облупленными стенами, но люди – как филармония. Плакали, обнимались, пели стоя. Это не сцена – это сердце Украины.
- Интересно о концертах, потому что недавно прочитала у вас пост, где вы пишете, что СМИ иронизируют над вашими выступлениями в маленьких городах, районных центрах, кринжуют из размеров домов культуры и их состояния. Что вы при этом ощущаете?
- Смешно, когда о моем выступлении в Украине пишет журналист из кафе в Варшаве. Мол, «куда она едет?». Я еду туда, где ребята приходят из окопа прямо на концерт. Где сцена держится на гвоздях, но душа – на правде. Пусть кринжуют. А я буду дальше петь даже в подвале, если там ждут.
– А концертами можно сейчас заработать? Певица Мята недавно рассказывала, что концерты во дворцах культуры - это скорее промоконцерты, ведь они почти не приносят денег.
- Если ты певица, а не калькулятор – то нет. Клубы, звук, музыканты, бензин – все дорожает, только не билеты. Это как борщ: ты варишь с любовью, а стоимость – как пакет «Мивины». Зарабатываем на рекламе, дуэтах, онлайн-контенте. Но концерты – это как молитва. Не для денег, а для связи.
– Вы, например, на роялти можете прожить?
- Это как карманные деньги от Вселенной: приятно, но не проживешь. Песни крутят, но чтобы платили, надо, чтобы еще и звезды сошлись. Поэтому роялти – как комплимент от бариста. Не разбогатеешь, но день приятнее.
- Вы в нашем разговоре говорили, это был 2019-й, что муж занимается бизнесом. Обращались к нему, чтобы он выручил, подстраховал, помог?
– Он не спонсирует мой бизнес. Он спонсирует мое спокойствие. Мы договорились давно: я сама зарабатываю на творчество, он – на семью. Если и подстраховывает – то не как банк, а как партнер, который видит, когда я стою на краю и держусь на энтузиазме и успокаивающем. В нашем браке нет «он дал – она потратила». Есть «он поверил – она сделала».
- Оля Цибульская по-прежнему сегодня не имеет брендовой сумочки или Cartier?
- У меня нет «Шанель», зато есть Нестор, который называет меня круче Бейонсе. На светских мероприятиях я иногда чувствую себя, как в музее восковых копий: все блестит, но душу не греет. Мой бренд – это люди. И мой голос.
В Украине море талантливых дизайнеров и красивых вещей. Я ношу их с удовольствием.
С мужем Сергеем и сыном Нестором. Фото: instagram.com/martasyrko/
Наконец-то больше не спекулируют темой «от кого же у Цибульской сын»
- Вам как публичному человеку сегодня сложно? Ведь в публичных людей чаще летят камни.
– Сложно не быть публичной, а оставаться человечной, когда вокруг все уставшие, злые и ищут, куда сбросить боль. Когда-то камни летели в неугодных - теперь в тех, кто улыбается не в тот момент.
Но я не играю в игру «угадать, когда вам будет удобно, чтобы я жила». Я живу. Доначу. Работаю. Люблю. И да, иногда еду в путешествие с сыном, потому что я не только публичная – я еще и человек и мама, которая отвечает за эмоциональное состояние сына.
А если кто-то хочет бросить камень – я ему его преподнесу. Может, он из него дом построит.
- В прошлом году после вашего поста «я уехала из Украины» многие писали «измена», «сбежала из страны». Хотя вы с сыном просто поехали отдохнуть и осуществить одно из своих мечтаний – попробовать серфинг. Как вам дается борьба с хейтом?
– Я не сбежала. Я выдохнула. Ехать на несколько недель с сыном, когда у тебя внутри только «надо держаться» – это не измена, а самозащита. Серфинг – не бегство, а напоминание, что я жива. А хейт – это как мошка летом: докучает, но не останавливает. Я не научилась это терпеть, но уже не путаю чужую боль с проекцией.
- Что сегодня для вас ко времени?
– Мне хочется жить – не на выживание, а на вдох. Я не отказываю себе в музыке, в тишине, в объятиях сына, в книжных вечерах, массаже, прогулках с родными.
Каждый день я стараюсь делать хотя бы одну вещь, которая мне нравится: заварить чай, написать песню, поблагодарить себя в зеркале, посмеяться над глупым мемчиком.
Ибо когда вокруг столько боли, любовь к себе – это тоже волонтерство. Только внутреннее.
– Нестор, наверное, читает прессу, комментарии? Как ребенка уберечь от того, что пишут, как вы ему объясняете?
- Мы с ним договорились: все, что пишут в комментариях, - это не о маме, это об их Wi-Fi и недообнимаемом детстве. Защитить ребенка от всего невозможно. Но можно научить его не верить каждому «эксперту в интернете». Нестор знает: настоящая мама – это та, что целуюет, а не та, о которой что-то написали на желтом сайте.
– Чем Нестор интересуется?
– Сегодня он хочет быть инженером, завтра – артистом, а послезавтра – драконом. И я позволяю ему все это хотеть. Ибо детство – не об «определись», а о «попробуй».
Единственное, в чем он последователен – это любовь к книгам, мемам и моей музыке. Хотя, может, просто из сострадания слушает мать (смеется).
– Вы более 20 лет не показывали мужа и почти ничего о нем не рассказывали. Совместное интервью вы дали после начала полномасштабной войны, в августе 2022 года. Почему именно в это время вам захотелось рассказать о том, что вы берегли более 20 лет?
– Потому что война сняла все фильтры. И страхи. Раньше мне казалось, что личное нужно прятать. А потом я поняла – его не надо прятать, его надо беречь. И показывать, когда ты готова не играть роль, а жить. Мы вышли из тени вместе. Это была не стратегия, а свобода.
– Когда открылись, стало проще жить? Вот когда не ищут по кустам?
– Нет. Просто стало честно. До этого мне казалось, что журналисты ищут по кустам, кто он такой. А теперь ищут, почему я до сих пор с ним. Людям всегда будет интересно.
Но мне уже не болит, когда о нас спрашивают. И наконец-то больше не спекулируют темой «от кого же у Цибульской сын»?
- Вы часто шутите – «заведу любовника». Муж понимает, что это шутка?
– Смеется. И на всякий случай качает пресс.
Я всегда говорю: чувство юмора в семье важнее, чем шторы и борщ. Если твой муж не смеется над твоими шутками – может, он и не твой.
Победа – это способность остаться собой, когда все хотят тебя изменить
– Кстати, а вы так и не взяли себе песню «Такси»? Вы говорили, что она для вас особенная, и Юрий Евгеньевич Рыбчинский разрешил вам ее петь.
– Я могла бы. Но после Лолиты эта песня для меня, к сожалению, больше не звучит. Можно перешить платье, но если оно пахнет изменой – носить не хочется.
Юрий Рыбчинский – гениальный автор, я ему безгранично благодарна. Но петь песню, которая ассоциируется с человеком, который выбрал врага во время войны, – это не мой путь.
Я не сажусь в «такси», которое едет в сторону Москвы.
- А еще вы вроде записывали дуэт с Виталием Козловским до полномасштабной войны? Эта песня выйдет?
- Мы записали песню до полномасштабной, и она до сих пор ждет своего времени. Виталик сегодня на волне, и это заслуженно.
Но я не выпускаю песни «по хайпу». Я выпускаю, когда в сердце – «надо». Может, именно сейчас и вызревает тот момент. Пусть купается в славе. Он ее заслужил, и очень радуюсь за него.
– А какую из своих песен вы считаете своей самой успешной?
– «Цьомаю» – это мой беспроигрышный поцелуй в лоб. 37 миллионов человек уже его получили.
«Просекко» – песня, с которой хочется жить красиво, даже когда в стране темно.
«Цвіти» – стала саундтреком к моей книге и моему взрослению.
А скоро выйдет песня «Ненормальна». Это не просто песня – это вызревание. Женское, смелое, честное. И я точно знаю: она превзойдет «Цьомаю». Премьера 19 июня.
– Возвращаясь к вашей победе в первой «Фабрике звезд» с точки зрения на сегодня, что она вам дала? Вспоминая тот период, вы писали о многих трудностях, с которыми столкнулись на проекте. Но все, что с нами происходит, дает нам и уроки.
- Выживание. Я выиграла и наивно полагала, что это старт. А это был бой. За место, за голос, за себя. Меня тогда пугали мои «неформатные» взгляды, мое «слишком живое» тело, мой «нефальшивый» смех.
Но именно тогда я научилась быть Цибульской, а не удобной копией.
Сегодня я знаю: победа – это не кубок. Это способность остаться собой, когда все хотят тебя изменить.
- В этом году в декабре вам 40. Я всегда прошу прощения у девушек, потому что не знаю, комфортно ли им, когда спрашивают о возрасте. Но я уже говорила Виталине Библив, что это очень красивые годы, как по мне. Вы все имеете, о чем мечтали?
- Когда-то я мечтала о сцене, любви и популярности. Сейчас - о безопасности, свободе и утре без тревоги в Telegram.
Имею не все, но имею главное - ощущение, что я успела много, но еще не закончила.
И, между нами, сорок – это не возраст. Это состояние: когда ты уже не оправдываешься, но еще не устала мечтать.
– Между прочим, ваша книга называется «ЦвіТИ!» Або «Як полюбити ту, що в дзеркалі». Вы полностью полюбили ту, что в зеркале? Хотите еще писать?
– Еще учусь. Потому что она меняется каждый день. То держит мир, то держится изо всех сил. Но я уже не ругаю ее за морщины или слезы. Я говорю ей спасибо, что не сдалась.
Да, хочу еще писать. Но не о том, как полюбить себя – а как не предать. Ибо любовь – это не всегда нежность. Это еще и верность себе.
– А за что именно сегодня любит себя Оля Цибульская?
– За то, что не сломалась там, где было легко сломать.
За то, что не убежала, хотя имела на это все причины.
За то, что выхожу на сцену с сердцем, в котором трещины, но не трещит голос.
За способность смеяться сквозь слезы – не потому, что не болит, а потому что выбрала «не утонуть».
За то, что даже когда темно – я все равно тянусь к свету.
И, кажется, свет тянется ко мне.
